Ж.Гүррагча: «Я видел Солнце, Луну, Землю и 3 ближайшие к Земле планеты: Марс, Юпитер и Сатурн, они выглядят почти как звезды»

В этом году 22 марта в Монголии отметили 40-летие первого полета в космос монгольского космонавта. Предлагаем вашему вниманию интервью с первым космонавтом Монголии, Героем Монгольской Народной Республики, Героем Советского Союза, генерал-майором Жүгдэрдэмидийн Гүррагчой

-Скажите, пожалуйста, сколько Вам было лет, когда Вы полетели в космос? Какую профессию Вы выбрали после окончания школы?

-Мне тогда было 33. После школы  поступил на инженерно-механический факультет Сельскохозяйственного университета, а через год меня призвали в армию. Человеческая судьба удивительна, сложно предугадать. Армия стала началом многих событий в моей жизни и моим первым шагом в космос. Благодаря ей я смог достичь вершины карьеры за 40 лет.

В феврале 1971 года я был направлен на учебу в Высшую авиационную школу в г. Фрунзе – в столицу Киргизской ССР. После учебы недолго проработал в армии, а в 1972 году поступил в Военно-воздушную академию имени Жуковского в Москве, где проучился пять лет.

-Хотите сказать, что профессия помогла Вам пройти отбор для полета в космос?

-Я думаю, что повлияли три фактора: во-первых, моя профессия близка к авиации и космонавтике; во-вторых, я служил в Монгольской народной армии и был офицером; в-третьих, я был молод и здоров.

-Когда Монголия присоединилась к программе «Интеркосмос»?

-Говорят, в 1962-1963 годах. Помимо сотрудничества была проделана огромная работа. Были запущены спутники Интеркосмос 1, 2 и 3, продолжались эксперименты, наши ученые и специалисты были задействованы в этой работе с самого начала. В 1976 году главы правительств стран-участниц этой программы подписали соглашение о сотрудничестве в полете граждан в космос на советских космических кораблях.

-Кем Вы работали в 1976 году, когда было подписано это соглашение?

-Я учился в Военно-воздушной академии имени Жуковского. Нас было трое из Монголии. Услышав эту новость, мы шутили: «Наша академия родила немало космонавтов, и, возможно даже, один из нас полетит в космос». Я окончил академию в 1977 году, и меня направили в военную часть №137 города Налайх. В нашей эскадрилье были самолеты МиГ-17, а я окончил по классу МиГ-21. Зато в том же году мы приобрели МиГ-21 и начали готовить для него инженеров и пилотов.

-А когда начался отбор космонавтов?

-В июне-июле 1977 года в Монголию приезжал вице-президент «Интеркосмоса» академик Б.Петров, который считал, что было бы здорово, если бы наши научные организации ознакомились с процессом подготовки к совместному полету в космос и начали готовить специалиста с высшим образованием. Провели отбор среди лиц с высшим образованием. Из более чем 1000 молодых людей отобрали всего 13 человек. Среди них были мы с Ганзоригом и Сайнцогом.

Четвертым был Сурэнхорло, окончивший Ленинградскую академию гражданской авиации и единственный среди нас член МНРП. Мы полагали, что у него больше шансов быть избранным. Мы вместе прошли повторное обследование во Второй министерской больнице (2-я государственная больница), затем нас повезли в дом отдыха Тэрэлж, где мы проходили физическую подготовку. Также нам преподавали математику и астрономию. В 1978 году нас отправили в Советский Союз.

-Всех четверых?

-Да. Там мы уже упражнялись на соответствующем оборудовании. И там же проходил последний отбор. Мы же ничего не знали о центрифугах и камерах давления, а нас заставляли проходить все испытания на них. Такое впечатление, будто качаешься на морской волне, поэтому сильно укачивает. Крепость вестибулярного аппарата очень важна для космонавта, чтобы не потерять ориентацию в невесомости. Главное - не чувствовать скорости.

Еще один важный критерий - способность выдерживать перегрузки. Для ее проверки человека помещают в центрифугу и быстро крутят, давая нагрузку в 7-8 Г. Внутри центрифуги также расположены телекамеры с мониторами, через которые наблюдают, как человек переносит испытание. Некоторые даже теряют сознание.

Таким сразу же запрещают полеты. И не только в космос, но даже на самолетах. Были случаи, когда известные русские летчики-испытатели падали в обморок после центрифуги, и они уже не  имели права на освоение воздушного пространства. Я помню, как на стадии центрифуги был отсеян германский летчик. В феврале 1978 года трое из нас успешно прошли эти испытания. Нас посещали всего несколько человек, а для других все это было засекречено.

Доступ к нам имели всего 2-3 человека. Министерство обороны представлял министр, генерал Жадамба, который тогда был еще полковником. Академию наук представлял вице-президент Чадра. Они посетили нас 14 марта 1978 года, когда мы были уже в Улан-Баторе, и разместились в гостинице «Баянгол». В тот день нас также принимали в Министерстве обороны. Нас вызвали в ЦК партии, где принял сам Ю.Цэдэнбал. У каждого из нас был собственный телохранитель.

Кто возглавлял правительственную комиссию по организации совместного полета в космос?

-Сначала Жалан-Аажав, а с 1979 года - Адъяа. В состав комиссии по подготовке к космическим полетам входили все компетентные лица, как секретари ЦК МНРП, главы ведомств, члены правительства и все сотрудники министерств обороны, здравоохранения, науки и образования. Эта комиссия проделала огромную работу и справилась со всеми возложенными на нее обязательствами.

-Вы ездили в Москву с семьей, верно?

-Сначала поехали только вдвоем. Наши родственники приехали вслед за нами. Перед отъездом нам позволили встретиться с родителями, также разместив их в гостинице, и в День армии - 18 марта - мы направились в Москву. В Звездном городке нас встретили советские космонавты, Андриан Николаев и председатель Союза советско-монгольской дружбы В.В.Горбатко, который сказал, что монголы обязательно полетят в космос. Впоследствии я все спрашивал у него, откуда он знал об этом тогда?

Когда начались Ваши тренировки?

-Мы приступили к стажировке практически с 19 марта. Подготовка к полету в космос – это тяжелая работа, но мы были молоды. К тому же я очень старался, потому что понимал, что передо мной поставлена большая задача. Вместе тренировались представители пяти стран, все тренировки и занятия проводились по расписанию. Сначала мы изучали теорию космического полета, разбирали систему кораблей «Союз» и станции «Салют».

Изучаемый нами предмет на русском назывался «птичий язык», потому что понять их стороннему человеку просто невозможно. С каждым из нас тесно работали двое человек: командир и инспектор. Инспектор заботился обо всей команде. То есть, учителя преподают свои предметы, а практику мы проходили с инспектором.

-А Вы готовились к высадке на водном пространстве?

-«Союз» мог садиться не только на суше, но и на воде, поэтому нас учили этому, а затем мы проходили практику. Мы должны были спуститься на воду, переодеться и выйти наружу. Наверное, вы видели фотографии в нашем музее. Это довольно большой аппарат.

-Да, но все равно было сложно представить, как в нем поместились два человека.

-Более того, эти два человека должны переодеться. Снять скафандр и надеть купальный костюм, взять с собой все результаты научно-исследовательских работ на орбите. При этом аппарат качается на бурном море, а время – поджимает, ведь через определенное время аппарат утонет. Задача была непростой, и это было одним из самых сложных упражнений.

-Наверное, Вы так же регулярно занимались и физической подготовкой?

-Да, мы регулярно бегали по красивому лесу Звездного городка. Был специальный беговой маршрут. Также играли в спортзале, катались на лыжах. Раннее утро начиналось с бега и зарядки. Я понял, что подготовка к космическим полетам - это наука сама по себе, и людей готовят на очень высоком уровне. Подготовка не прерывалась, и при этом все будущие космонавты летали на обычных самолетах. Так что и мы с Ганзоригом провели немало времени в воздухе за три года.

-Вы летали самостоятельно?

-После аварии Гагарина космонавтам запретили летать самостоятельно, и мы летали на самолетах Ил-39, прыгали с парашютом. Полет - это не просто вождение самолета. Человека загружают по полной. Укладывают в закрытый футляр и дают высокую нагрузку со всех сторон. Эти футляры делают полный оборот, поэтому полет может проходить в любом положении.

На самом деле, это потрясающе красиво и максимально концентрирует внимание людей. Также летчики обязаны делать зрелищное шоу согласно графику, а инспектор следит за этим.

-Что Вы почувствовали, когда впервые прыгнули с парашютом?

-Несмотря на систему спасения за моей спиной, прыгать в пропасть непросто. У каждого из нас было по два типа парашютов: один раскрывался по нашей команде, другой – раскрывался сам, когда человек достигал определенной высоты. Самый непростой - первый прыжок, когда над головой вертится огромный вентилятор, воздух бьет в лицо, а перед тобой – бездонная пропасть. Ты и сам прыгаешь, и тебя подталкивают в спину.

-Но люди в воздухе так красиво парят. Как будто в невесомости.

-Нужно найти баланс, раскинув руки и ноги, и только потом раскрывать парашют, иначе можно запутаться. Едва он раскроется, как стремительное падение замедляется. Сначала мы приземлились на круглом поле, землю которого специально размягчали для нас.

Было здорово работать и учиться вместе с прекрасными людьми в Звездном городке. Виктор Васильевич Горбатко уделял нам очень много внимания, называя нас: «Мои ребята». Наверное, он думал, что полетит в космос вместе с монголами, пока к нам не присоединились вьетнамцы. Павел Павлович, Андрей Николаев, Валентина Терешкова, Андрей Быковский - им всем было от 40 до 50 лет. Как говорят монголы, они были в том возрасте, когда нужно творить и блистать, и мне повезло работать вместе с ними.

Так как в одном месте собрались представители 4-5 стран, то все наши праздники мы отмечали вместе. Из первых космонавтов Георгий Тимофеевич Береговой стал директором Центра подготовки космонавтов, а Алексей Архипович Леонов – командиром отряда советских космонавтов. Это были просто хорошие люди, которые тесно общались с нами.

Владимир Джанибеков был командиром 2-й кубинской команды, но потом его приставили к монгольской летной группе. Для нас это была настоящая удача. Он уже имел опыт полета в космосе и был прекрасным кинооператором – лучше любого ручного автомата. То ли потому, что он был художником, то ли по другой причине, но его реакция и чувствительность рук были самыми лучшими, что только подтверждалось последующими полетами.

-Какой была обстановка перед полетом в космос?

-В разгар подготовительных работ - в декабре 1980 года – мы прошли медицинское обследование. У меня на ключице была небольшая шишка, и посчитали, что это может быть рак щитовидной железы. Должны были взять образцы для подтверждения, но когда меня проткнули толстой иглой, вышел газ, и шишка сдулась. Никакой опасности.

Это была киста, на удаление которой ушло всего 20 минут. Заслуженный врач СССР Николай Александрович Гулятин провел лазерную операцию, и через день после операции я попал в стерильную палату. Я пришел в себя уже на вторые сутки. Никакой боли, никаких швов, никаких бинтов. Только нашлепка, под которой – начинающая заживать маленькая ранка. А назавтра был первый день нового года.

-Значит, Вы встретили год Вашего полета в космос в больнице.

-Занятия начались уже на четвертый день после операции. Приехали наши командир и инспектор, мы делали домашнее задание по расписанию, а через неделю меня выписали, и в тот же день я начал ходить на занятия. На 12-й день после операции у меня было самое сильное испытание. Я весь день провел в кабине космолета, сдал все экзамены, и дальше полет в космос.

-У Вас было время на отдых во время тренировок?

-Мы провели два лета на Черном море и одно лето на родине. Перед полетом в космос Монгольская народная армия отмечала свое 60-летие, а перед самым стартом - 22 марта - А.Леонов выпустил красивейшую газету «Апогей», посвященную нашему полету. Она хранится в нашем Историческом музее.

Перед полетом нам показывали другие запуски, повезли на старт совместного советско-кубинского полета. Стартовали ночью, и со стороны это было страшно. Много шума, света и вибрации земли, которые можно почувствовать руками, ногами, ушами, глазами и дыханием. Понимаешь, что происходит действительно что-то грандиозное. На бескрайних степях Казахстана обитают тысячи птиц, и было очень интересно наблюдать за ними, встревоженными этим шумом и светом. В следующий раз мы прибыли на Байконур уже для того, чтобы самим полететь в космос.

-Что именно происходило в тот день?

-Мы зашли в кабину за два часа до полета, проверили всю систему. Множество точек на суше и корабли в море стараются обеспечить космическую связь. Самое время проверить их готовность и самое главное - проверить все ракетные комплексы, подготовиться капитану и бортинженеру. Все это занимает время.

Оглядываясь назад, я сегодня понимаю, что определенная часть тренировок была посвящена идеологии того времени, потому что нам пришлось выступить с обращением к своим народам, пообещать, что мобилизуем все свои силы и потенциал для выполнения задачи, возложенной на нас партией и народом. Поэтапно отмечали: 30-минутная готовность, 20-минутная, 15-минутная, 10-минутная... Это процесс, который нельзя повернуть вспять, поэтому через определенное время начался взлет.

Уже ничего не остановить. Все команды и программы стартовали. Отсчет начинается, когда остается всего минута. 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, старт, и начинается запуск космического корабля. На наблюдателей старт космического корабля производит неизгладимое впечатление. Это – уникальное зрелище, от которого замирает дыхание.

-А что насчет человека, сидящего внутри космического корабля?

-Для того, кто находится внутри, кажется, что все происходит так же, как во время тренировок, но настоящий полет – это нечто другое. Во время тренировок можно имитировать шум и эффект полета, но не нагрузку. Когда ракета набирает скорость, начинает расти перегрузка. Перегрузка - это нагрузка, вызванная кратковременным ускорением.

Помимо перегрузки вы чувствуете на себе весь этот шум и вибрацию. Мы регулярно и своевременно сообщали о том, как проходит полет, и диктовали конкретные параметры, как давление в двигателе, в топливе и т.д., хотя на земле и так все знают.

После отсоединения первого хвоста перегрузка начинает идти на спад, но после запуска второго двигателя она снова начинает расти. На орбиту выходим после трех подобных скачков перегрузок. Это означает, что к кораблю приближаются остальные части ракеты-носителя. Первая сборка происходила на 30-40 метров ниже, когда отходили 4 боковых блока. Звук не ощущается так сильно, но становится громче во время второй сборки, которая происходит чуть ближе. Третья сборка еще ближе и еще громче. После этого все время, пока мы на орбите, находимся в невесомости.

-Что Вы почувствовали в первую очередь, когда попали в невесомость?

-Хотя все мы были привязаны к нашим местам, в состоянии невесомости в первую очередь поднимаются руки. Если бы мы не были привязаны, мы бы парили над своим сиденьем. Сначала приходит ощущение легкости, а через минуту кровь подступает к голове и начинает наполняться. Потому что сердце работает по земному принципу и не понимает, где мы, поэтому гонит кровь, как привыкло, из-за этого в мозг, и в верхнюю часть человеческого тела поступает очень много крови. Из-за этого кажется, как будто вас подвесили вниз головой.

И так до тех пор, пока мы не вернемся на Землю. Длительное пребывание в этом состоянии снижает кровоснабжение ног. Поскольку человек прямо стоит на ногах, кровь достигает его ног под действием силы тяжести, а сердце сопротивляется гравитации земли и с большей силой толкает кровь вверх. В космосе оно работает по этому же принципу, поэтому лицо краснеет, а мозг чувствуется опухшим. А на орбите предстоит много работы.

Мы оба были в скафандрах – в плотном резиновом комбинезоне, и долго оставаться в такой одежде очень сложно. Влага из человеческого тела накапливается и начинает намокать, но ее нельзя снимать. Мы надели ее за два часа до взлета, два раза облетели вокруг земли, итого около пяти часов в этом скафандре.

Во время двух оборотов все корабли и фиксирующие наш полет центры управления измеряют и отмечают, достигает ли корабль заданной высоты и скорости, правильно ли работают все аппараты и приборы радиопеленгации, верны ли параметры и в норме ли давление в двигателе?

-Почему Вам нужно было пролететь два круга?

-Чтобы успеть измерить все показатели. Как только космический корабль достигает желаемой высоты и набирает требуемую скорость, и когда выясняется, что все системы внутри кабины космического корабля работают нормально и она вышла на орбиту Земли, можно снимать скафандр. А если что-то не работает, нужно начинать предпринимать меры, чтобы вернуться на Землю.

Скафандр можно снимать после того, как будет получена команда, что мы вышли на орбиту. Корабль имеет три отсека: сначала - круглая комната отдыха, затем – аппарат, на котором мы будем приземляться, сзади - герметичный отсек с оборудованием. Впереди – герметично запаянная кабина для проживания пилотов, где мы снимаем и просушиваем скафандры на специальном вентиляторе. Переодевшись в обычную летную одежду, мы отдыхали короткое время, а затем приступали к следующей работе.

Второй день - самый ответственный, потому что нужно найти станцию ​​и позвонить. Под командованием с Земли мы совершали 2-3 маневра. Мы летели на той же орбите, что и станция «Салют», она была над нами, а мы – под ней, и между нами были тысячи километров. Корабль и станция двигались с одинаковой скоростью - 8 км/с, но разница радиусов позволяла нам обогнать ее.

Приблизившись к станции, мы начинаем маневрировать и набирать высоту своей орбиты. Другими словами, если станция находится на высоте около 400 км, то мы - 300 км. Подобные маневры позволяют компенсировать разницу в высоте, и корабль и станция подходят очень близко друг к другу – на расстояние 10-20 км.

-Помнится, вы приземлились в Казахстане. Расскажите, пожалуйста, об этом?

-Мы приземлились в безлюдной степи, в 130 км от города Джезказган. Космический корабль направляется вниз с огромным парашютом. Из-за бокового ветра нас немного снесло. Чувствовалось, что двигатели продолжают работать. Также мы почувствовали, как приземлились. После приземления корабль покатился по земле. Площадь парашюта - 1000 м.кв., и нужно время, чтобы он сдулся.

Сбоку от корабля есть крышка от вспомогательного парашюта, и мы потом видели, что ее выпирающая часть «вспахала» землю. Корабль перекатило несколько раз, и он остановился на боку. Я оказался сверху, командир - внизу. Пока мы поздравляли друг друга, подошла поисковая группа и постучала в двери. Мы подали сигнал, что с нами все в порядке, и нас вытащили.

-А как приняли вас монголы?

-Сначала пришли поисковики, потом – журналисты, за ними - наши монгольские представители. К тому времени мы уже вылезли из корабля и сидели на стульях. Едва вертолет приземлился, они выскочили и побежали к нам, по монгольскому обычаю встретили нас молоком и хадаком (синий шарф).

Был еще один сюрприз – нам преподнесли две медные пластины, сделанные из меди, добытой на Эрдэнэте и Джезказгане. Также прилетел Ганзориг, который потом вылетел на вертолете в Джезказган. Там нам устроили настоящий праздник, а потом мы вылетели в Ленинск.

-Что Вы почувствовали, когда после невесомости начала действовать сила гравитации?

-Сначала было довольно сложно ходить по земле. Хотя неделя - небольшой срок, но за это время человеческий организм привыкает к новому состоянию. Гравитационное притяжение создавало впечатление, будто на меня давят сверху с огромной силой, или будто я несу на плечах очень большой груз. В течение недели ноги плохо снабжались кровью, поэтому способность нормально ходить вернулась не сразу.

-Как выглядит космос?

-В космосе не на что смотреть. Самое интересное – это как выглядит наша Земля из космоса. Если вы посмотрите на космос, то день темный. В космосе темно. Вернее, пространство темно-синее, потому что нет объектов, которые могли бы отразить свет солнца и показаться нам. Зато на другой стороне сияет наша Земля. Представьте, что вы глубокой ночью включили фонарик и увидели, как мимо вас пролетает муха. Так мы видим движущийся космический корабль или спутник. Все остальное – тьма.

-Вы видели девять планет нашей солнечной системы?

-Вы можете видеть вещи, которые отражают свет. Звезда, которую я видел отчетливо – это Солнце. Луна видна только ночью. Поскольку мы научились различать, мы могли сказать, что вот это – Меркурий, к примеру. Так что я видел Солнце, Луну, Землю и 3 ближайшие к Земле планеты: Марс, Юпитер и Сатурн. Они выглядят почти как звезды.

-О чем Вы думали, глядя на Землю из космоса?

-Наша планета очень красива из космоса. Первой мыслью было: как наши предки узнали, что Земля - голубая? Почему они говорили: «Уяхан цэнхэр замбуулин – милая сердцу голубая планета»? Мне кажется, так нашу Землю мог назвать только тот, кто видел ее оттуда. Это очень красивая, нежно-голубая планета. Из космоса выделяются только суда и вода, но есть несколько ориентиров, чтобы распознать Монголию, и первый из них, конечно же, Байкал. С запада на нашу землю можно попасть через озеро Увс – всего 2 минуты полета на космическом корабле.

Можно различить горный хребет Алтая, озеро Хубсугул и Хэнтийские холмы, а также крупные озера, как Увс и Буйр. В салоне нашего корабля был глобус, который вращался вслед нашему движению с точностью до 90 км. Ночью можно увидеть лишь освещенные участки, но в нашей стране таких мало: Дархан, Эрдэнэт и Улан-Батор.

26 марта мы провели эксперимент под названием «Улан-Батор» по определению загрязнения воздуха в столице. Этот же пункт был отражен и в моей программе. Для измерения уровня загрязнения воздуха в ночь на 26-е марта специально для нас осветили Улан-Батор: включили свет на основных объектах, как падь Зайсан, а советские военные части – свои большие прожектора. Измеряли при помощи болгарского прибора «Спектр-15». Тогда уровень загрязнения был высоким, но ограничивался четырьмя хребтами, так что его площадь была небольшой. Сегодня результаты будут другими.

-Наверное, очень много людей внесли вклад в то, чтобы состоялся совместный полет в космос?

-На самом деле космический полет - это не просто полет одного человека в космос, а тяжелый труд многих людей. Над разработкой исследовательской программы работали Академия наук Монголии, Департамент космических исследований и многие другие институты.

-Ваше возвращение в Улан-Батор после космического полета было большим событием.

-Мы прибыли в Улан-Батор 5 мая 1981 года. Я думаю, все помнят, как люди были счастливы, встречая нас, особенно школьники того периода хорошо помнят это. Нашей группой руководил директор нашего центра, космонавт, герой войны, генерал-полковник Георгий Береговой. Прибыли также Джанибеков, Ганзориг и ответственные представители Интеркосмоса. Монголия приняла нас очень хорошо. За время недолгого пребывания мы побывали во многих местах. 9 мая я приехал на Халхин-гол, а далее посетил Дархан, Эрдэнэт и аймаки Баян-Улгий, Увс и Ховд.

-Какую профессию выбрали ваши дети? Кто-то из них унаследовал вашу специальность?

-У меня два сына. Старший работает в Управлении гражданской авиации. Он проработал в авиационной отрасли более 10 лет, свободно говорит на русском, английском и корейском языках. А младший - на русском, английском и японском языках. Он пошел по моим следам, окончил Военную академию в Японии, а осенью прошлого года был назначен помощником военного атташе в Москве. Также у нас трое внуков.

-Кажется, вы стали председателем Общества монголо-советской дружбы в 1990 году, когда отношения между нашими странами ухудшились?

-1990-е годы были тяжелым временем. Многие люди переживали за двусторонние отношения. Мы создали организацию ветеранов при нашем Обществе, чтобы выслушивать их позицию и вовлекать их в нашу деятельность. В сложной ситуации оказались наши ветераны, работавшие в российских строительных учреждениях.

Неожиданно вывели российские военные части. Военные подчиняются приказам, но это было действительно поспешное решение. Людей, которые столько лет жили в теплых домах, поспешно перевезли через границу, и они зимовали там в палатках. Власти оправдывают те события, но согласиться с ними трудно.

Какой бы ни была причина, чисто по-человечески понять это сложно. Мы не кормили тех людей из своего бюджета. Их пребывание было выгодно нам. Если бы строители проработали здесь еще год, они бы завершили строительство спорткомплекса, к примеру.

-Наверное, с тех пор российско-монгольские отношения начали охлаждаться?

-Вы правы, были все причины для обиды. Другая проблема была в том, что Советский Союз фактически развалился, и в 1992 году нам пришлось менять нашу систему. Был учрежден Союз дружбы со странами СНГ, в состав которого вошли ассоциации дружбы с Россией, Беларусью, Украиной, Казахстаном и т.д. Они функционируют до сих пор.

-Но ведь все стороны были заинтересованы в сохранении традиционных отношений.

-Большинство стран заинтересованы в сотрудничестве с Монголией. В том числе функционирует Евразийская организация сотрудничества, включающая те же страны. Общество дружбы “Монголия-Россия” - самая влиятельная и крупная в ее составе. Мы не потеряли прежние связи, регулярно отмечаем Дни дружбы, но начались некоторые проблемы. Россия продала свои акций КОО «Предприятие Эрдэнэт» и «Монголросцветмет». Осталась только «УБЖД».

-Как Вы думаете, что нам нужно сделать, чтобы улучшить отношения с Россией?

-У наших отношений крепкий фундамент, даже если с течением времени поверхностная сторона изменилась. В последнее время мы стали больше говорить о «третьем соседе», но именно монголо-российское сотрудничество вывело Монголию на сегодняшний уровень. Конечно, нужно поддерживать хорошие отношения со всеми странами мира, но мы никуда не денемся от двух соседей, не перепрыгнем через них.

-Что делать, чтобы сохранить баланс отношений с Россией и Китаем? Ведь только так можно выжить?

-Я думаю, что это - единственный способ защитить нашу независимость, ведь она основывается на противостоянии российско-китайских отношений. Такова история, и эти отношения неразрывно связаны с настоящим и будущим Монголии. Сегодня их отношения улучшились, но в обход Монголии. К примеру, построили газопровод без нашего участия, а он был нужен нам. Мы могли бы газифицировать густонаселенные пункты, а Улан-Батор избавился бы от дыма.  

Вероятно, будут построены скоростные автотрассы. Конечно, и власти допустили некоторые ошибки. Ведь благодаря нашей дружбе Монголия стала 10-й страной в мире, полетевшей в космос, и за этим стоят дружба, сотрудничество и дух русского народа.

-Сегодня наши военнослужащие активно участвуют в миротворческих акциях под эгидой ООН. Вы внесли огромный вклад в начало этой службы. Расскажите, пожалуйста, об этом?

-На самом деле, я рассказываю об этом, когда мне хочется немного похвастаться. В 2000-2004 годах я работал министром обороны. Тогда была заложена правовая основа для участия Монголии в международных миротворческих операциях. По закону об участии военнослужащих и полицейских в международных операциях и миротворческих миссиях ООН, в 2002 году мы направили наблюдателей, в 2003 году - первую военную группу, а сегодня мы направляем уже более масштабные части сроком на 6 месяцев, и наша молодежь достойно несет эту службу.

-Наверное, у космонавтов часто спрашивают, видели ли они бога наверху?

-Разрешите ответить на этот вопрос шуткой. Когда Юрия Гагарина принимали в Кремле, Никита Хрущев отозвал его в сторону и спросил тихо: «Юра, скажи мне правду, есть ли бог?» Он сказал: «Да, есть». Никита Сергеевич сказал: «Я так и знал, но никому не говори об этом». Потом Гагарин посетил Ватикан, и Папа Римский тоже задал ему тот же вопрос: «Скажи, сынок, есть ли бог?» Он ответил: «Нет, Святой отец, бога нет». «Я так и знал, но никому не говори об этом», - попросил Папа Римский.

-Когда следующий монгол полетит в космос?

-Наверное, это зависит от политической и экономической ситуации. Теперь все измеряется деньгами.